Неточные совпадения
— Постойте, постойте, я знаю, что девятнадцать, — говорил Левин, пересчитывая во второй раз неимеющих того значительного вида, какой они
имели, когда вылетали, скрючившихся и ссохшихся, с запекшеюся кровью, со свернутыми на бок
головками, дупелей и бекасов.
Так проповедовал Евгений.
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его.
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Пошли домой вкруг огорода;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то:
Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва.
— Мне его по знакомству старый товарищ высылает, — поспешно проговорил Василий Иванович, — но мы, например, и о френологии [Френология — псевдонаука о зависимости психики человека от наружной формы черепа.]
имеем понятие, — прибавил он, обращаясь, впрочем, более к Аркадию и указывая на стоявшую на шкафе небольшую гипсовую
головку, разбитую на нумерованные четыреугольники, — нам и Шенлейн [Шенлейн, Радемахер — немецкие ученые, медики.] не остался безызвестен, и Радемахер.
Кстати, два слова о маньчжурской белке. Этот представитель грызунов
имеет длинное тело и длинный пушистый хвост. Небольшая красивая
головка его украшена большими черными глазами и небольшими закругленными ушами, оканчивающимися пучком длинных черных волос, расположенных веерообразно. Общая окраска белки пепельно-серая, хвост и голова черные, брюшко белое. Изредка встречаются отдельные экземпляры с желтыми подпалинами.
Пониже глаз, по обеим сторонам, находится по белой полоске, и между ними, под горлом, идет темная полоса; такого же цвета, с зеленоватым отливом, и зоб, брюхо белое; ноги длиною три вершка, красно-свинцового цвета;
головка и спина зеленоватые, с бронзово-золотистым отливом; крылья темно-коричневые, почти черные, с белым подбоем до половины; концы двух правильных перьев белые; хвост довольно длинный; конец его почти на вершок темно-коричневый, а к репице на вершок белый, прикрытый у самого тела несколькими пушистыми перьями рыжего цвета; и самец и самка
имеют хохолки, состоящие из четырех темно-зеленых перышек.
Рогнеда Романовна не могла претендовать ни на какое первенство, потому что в ней надо всем преобладало чувство преданности, а Раиса Романовна и Зоя Романовна были особы без речей. Судьба их некоторым образом
имела нечто трагическое и общее с судьбою Тристрама Шанди. Когда они только что появились близнецами на свет, повивальная бабушка, растерявшись, взяла вместо пеленки пустой мешочек и обтерла им
головки новорожденных. С той же минуты младенцы сделались совершенно глупыми и остались такими на целую жизнь.
Шифель. Точно так-с, ваше сиятельство. Сами изволите знать, нынче весна-с, солнце греет-с… а если к этому еще
головка сильно работает… Ваше сиятельство! наша наука, конечно, больше простых людей
имеет в виду, но нельзя, однако ж, не согласиться, что все знаменитые практики предписывают в весеннее время моцион, моцион и моцион.
Нужно ли говорить, что невыгодные отзывы исправницы были совершенно несправедливы. Настенька, напротив, была очень недурна собой: небольшого роста, худенькая, совершенная брюнетка, она
имела густые черные волосы, большие, черные, как две спелые вишни, глаза, полуприподнятые вверх, что придавало лицу ее несколько сентиментальное выражение; словом,
головка у ней была прехорошенькая.
Он довольно широк, при первом взгляде
имеет некоторое сходство с карасем, но горбатее, уже и длиннее его; около краев рта
имеет два толстые, короткие и мягкие уса, оканчивающиеся кругловатыми и плоскими
головками.
— А эта женская
головка, — продолжал, не унывая, Тюменев и показывая на другую картину, — сколько в ней неги, грации… Как, вероятно, был счастлив тот, кто
имел право целовать эту
головку.
Лицо она
имела круглое,
головку небольшую, пушистые белокурые волосы, острый, почти нахально вздернутый носик и веселые, несколько лукавые глазки.
Это был маленький, седенький человечек с вострой
головкой, желтым лицом и желтыми глазами, всегда тщательно выбритый и надушенный одеколоном; он и в будни и в праздники носил просторный синий фрак, застегнутый доверху, большой галстух, в который
имел привычку прятать подбородок, и щеголял бельем; он жмурил глаза и вытягивал губы, когда нюхал табак, и говорил весьма приветливо и мягко, с беспрестанными слово-ериками.
Юные супруги, с милым нетерпением ожидающие плода от брачного нежного союза вашего! Если вы хотите
иметь сына, то каким его воображаете? Прекрасным?.. Таков был Леон. Беленьким, полненьким, с розовыми губками, с греческим носиком, с черными глазками, с кофейными волосками на кругленькой
головке: не правда ли?.. Таков был Леон. Теперь вы
имеете об нем идею: поцелуйте же его в мыслях и ласковою улыбкою ободрите младенца жить на свете, а меня — быть его историком!
— Ничего тут губернатор не поделает, — ответил Патап Максимыч. — Был у меня с ним насчет вас разговорец. Со всяким бы, говорит, моим удовольствием, да не могу: власти, говорит, такой не
имею… Известно, хоть и губернатор, а тоже под начальством живет, и его по
головке не погладят, коль не сделает того, что сверху ему приказано.
Одного только для живущих девиц у нас не полагается — платьица бы немецким покроем не шили да
головку бы завсегда покровенну
имели, хоть бы маленьким платочком повязывались, потому что так по Писанию.
— Ага! Стало быть, за меня будут исполнять всю черную работу! Превосходно! — весело рассмеялась новенькая. — Я ничего не
имею против, чтобы за меня стирали в прачечной и исполняли мое дело по уборке приюта. Я согласна! — и она кивнула
головкой снова вспыхнувшей Феничке и закружилась снова по кругу, припевая в такт кружению: — Раз, два, три! Раз, два, три!
Лариса
имела вид невыгодный для ее красоты: она выглядывала потерянною и больше молчала. Не такова она была только с одною Форовой. Лариса следила за теткой, и когда Катерина Астафьевна ушла в комнаты, чтобы наливать чай, бедная девушка тихо, с опущенною
головкой, последовала за нею и, догнав ее в темных сенях, обняла и поцеловала.
— Не Игорь, a Ольга… Ольга Корелина, родная сестра Гори, — отвечает ласковый голос, и нежные мягкие руки сестры милосердия любовно и ласково гладят юную черненькую
головку, резко выделяющуюся среди белых наволочек. — Милая девушка, я знаю все… Вам не
имеет смысла скрывать от меня что-либо… — звучит так ласково и просто голос Ольги Корелиной.
Последние слова она произнесла уже с совершенно серьезным лицом, и две слезинки блеснули на ее светлых глазах. Пашков в эту минуту забыл все свои подозрения и с немым обожанием глядел на ее поникшую
головку, готовый отдать все в мире, чтобы
иметь право поцелуями осушить эти дивные глазки.